Все-таки приятно, когда в пятничный вечер работодатель поит тебя шампанским, кормит конфетами, рассказывает про покупку колготок в секс-шопе и гонит с работы.
Я не знаю, какая строка обернется последней, На каком из аккордов ударит слепая коса, Это вы – короли; я – наследник, а может, посредник, Я – усталое эхо в горах. Это вы – голоса.
Перекрестки дорог – узловатые пальцы старухи, Я не знаю, какой из шагов отзовется бедой, Это вы – горсть воды; я – лишь руки, дрожащие руки, И ладони горят, обожженные этой водой.
У какого колодца дадут леденящей отравы, Мне узнать не дано, и глоток будет сладок и чист, Это вы – соль земли; я – лишь травы, душистые травы, Вы – мишень и стрела, я – внезапно раздавшийся свист.
От угрюмых Карпат до младенчески-сонной Равенны Жизнь рассыпалась под ноги звоном веселых монет, Вы – горячая кровь; я – ножом отворенные вены, Вы – июльское солнце, я – солнечный зайчик в окне.
День котомкой висит за спиной, обещая усталость, Ночь укроет колючим плащом, обещая покой, Это вы – исполины; я – малость, ничтожная малость, Это вы – гладь реки, я – вечерний туман над рекой.
Но когда завершу, упаду, отойду в бездорожье, Замолчу, допишу, уроню, откажусь от всего, Вас – великих! могучих! – охватит болезненной дрожью: Это он, это мы, и какие же мы без него…
Все-таки нет в природе непреодолимых расстояний (не считая космических, конечно, но это пока вопрос науки и техники). Казалось бы, где Новосибирск - а где Воронеж... А встреча взяла и состоялась. Это я к тому, что зимний и весенний магистры таки очутились в одном время и в одном месте. И ничего - катаклизмов вроде замечено не было. Фото исторического события, вероятно, воспоследствуют. Это я к чему... Вреднейшество, приезжай еще! Буду водить по сугробам, а потом поить глинтвейном и брынчать на гитаре (ежели не убоишься). З.Ы. Остальным далеким-но-близким, если что, тоже вэлкам. Хата не резиновая, но местов хватит.
Народная мудрость гласит, что женщина может сделать из ничего три вещи: прическу, салат и скандал. Так вот, согласно этому постулату, ни фига я не женщина. Прическу я даже из "чего" делать не умею - обычно оно пребывает в лохмато-первозданном виде, скандал не умею тем более... С салатом тоже возникли проблемы. Ибо, как изобразить из яблок, банана, шпрот, банки маслин с косточками, двух вареных яиц и кетчупа с майонезом нечто съедобное, я не представляю. Придется, видимо, трескать по отдельности.
Ну скажи, не ты ль этот город выдумал, Сотворил из ливня и ваты облачной, Чтоб он жил во взгляде тоской невыданной, Обнимая сердце холодным обручем? Среди мокрых крыш и фасадов вычурных Небо стынет сплавом лазури с инеем. Этот город тушью на стеклах вычерчен, Тонкой вязью ныне чужого имени. Все, что было до, навсегда зачеркнуто, Все, что будет после, уже не сбудется. Не того ль хотелось нам, глупым, чокнутым, Измерявшим счастье в домах и улицах, Доверявшим странному и поспешному И словам, как выстрелы, метким, точечным. Этот город смотрит в глаза насмешливо, Возвращая нам наше одиночество. И бежать бы прочь, да пути отрезаны, Не понять, что найдено, что потеряно. Утро нас застанет пустыми, трезвыми, Унесет все звезды, оставив тернии, Возвратит нас к будням привычным, муторным, На прощанье в губы целуя бережно...
На оконных стеклах потеки мутные... Ничего другого не нужно. Веришь ли?
Надо ж добивать, в конце концов, иначе потом станет совсем лениво. А в Царском селе действительно было на что посмотреть. читать дальше В первую очередь, конечно, на дворец. Снаружи он здорово напоминает нелюбимый мной Эрмитаж, но внутри... Дух, однако, захватывает. Особенно янтарная комната. Жить в такой роскоши не дай бог, но полюбоваться и впечатлиться - самое то. Вот только на хрена там гжелевые печи?! Портят же все.
А вот так дворец выглядел после войны.
Впрочем, я все равно больше люблю парки. В Пушкине он явно меньше, чем в Павловске или Петергофе, но тоже весьма неплох. Ибо там есть пруды, мостики, много зелени и всякая забавная живность. В частности, голубь, который мечтал быть уткой.
Или сами утки.
Но вернемся к мостикам.
Один из упомянутых прудиков. Ну и я, примазавшаяся в роли русалки.
И еще один.
Прудик побольше.
Единственное напоминание о приближающейся осени.
Остальное же зеленеет, цветет и пахнет. И как пахнет...
Помимо всего упомянутого царскосельский парк интересен тем, что там, помимо традиционных статуй и дворцов, понатыканы всевозможные строения различной исторической и этнической принадлежности. То есть рядом с вот таким:
можно обнаружить такое:
и даже такое:
Круче всех, правда, оказались китайская (она же скрипучая) беседка и китайская же деревня. То ли в те времена были дурного мнения о китайцах, то ли у китайцев в ту пору начисто отсутствовал вкус, но представшее нашим глазом нечто в лучшем случае можно описать словом "Ой!". В худшем - додумайте сами.
Впрочем, данный архитектурный объект оказался единственным потрясением, остальное вполне радовала глаз и навевало умиротворение. Даже вот такой грозный абориген, встретивший нас на окраине парка.
За сим, видимо, все. Последний день мы провели в традиционном для туристов шатании по Эрмитажу, в котором нам более всего приглянулся зал с оружием, а менее всего - выставка Пикассо. Ну это ж пипец, граждане! Как есть пипец! Впрочем, главным событием последнего дня стало не это, а добытый в одном из книжных сборник стихов Али Кудряшевой. Теперь ЭТО есть у меня в бумажном виде, в связи с чем впору сделать вывод что поездка, да и жизнь в целом удалась. Резюме: как и ожидалось, в Питер я влюбилась по уши, так что нынешняя поездка будет далеко не последней. Но в следующий раз я поеду туда, когда будет ТЕПЛО!
Только к этому времени мы набрались решимости сходить на развод мостов. Пугало нас в этом мероприятии, в первую очередь, метеорологическая сторона дела. Если на берегу Невы и днем околеть можно, то что же с нами будет ночью? И куда деваться потом, если мосты разводят, грубо говоря, до двух часов, а метро начинает работать с полшестого? В общем, готовились основательно, напялив все, что было привезено с собой. А именно: две футболки, водолазку и два свитера (один синий, но без рукавов, другой розовый, и это не считая горлышка красной футболки, которое надо всем этим торчало. Вместе - звездец, но под курткой, к счастью, не видно). В результате моя фигурочка в кои-то веки обрела пропорциональность, поскольку верх и низ сравнялись, а куртка стала сходиться с большим трудом. Хотя взглянув на это дело в зеркало, я подумала, что к черту такую гармонию. С талией как-то привычней. К нашей радости все это безобразие оправдало себя. Холодно, о чудо, не было. Этому отчасти поспособствовала и погода, так что удалось и налюбоваться, и нафотографировать, и при этом не замерзнуть как цуцики. Ну а дальше рассказывать бесполезно, посему - фото.
С каким удовольствием я спилила бы стоящей слева хреновине нос... И вид весь перегораживала, и сфотографировать нормально не давала. Так что пока не зафотошоплено, придется так выложить.
А еще у меня новая музыкальная лубофф. Судя по тому, что клинит меня на нее уже почти месяц, это серьезно. Удивительное дело, когда на французском языке разговаривают, он мне таким уж красивым не кажется. Испанский и итальянский звучат куда лучше. Но когда на нем поют... Впрочем, тут, наверное, главная заслуга принадлежит музыке и исполнителям. Умеют французы петь красиво. Особенно Бруно Пеллетье Тьфу ты, он же канадец. Впрочем, не суть, речь все равно не о нем... Лубофф в студию: Mozart l’opera rock (спасибо известно кому за наводку ). Одно из нагугленных описаний гласит, что это "французской мюзикл в стиле рок-опера, который ведает нам про самый важный отрезок жизни Вольфганга Амадея Моцарта." Насчет рок-оперы не уверена, насчет мюзикла тоже, к тому же для цельного восприятия надо смотреть видео, которого пока нет, но музыка мне очень нра. А еще Сальери... Какой там Сальери! Впрочем, Моцарт тоже ничего. И ария, с которой меня плющит последнюю неделю, принадлежит именно ему.